Василёк не понял:
-Что такое тридцать девять градусов?- Евгеша досадливо хмыкнул:
-Ты что, в школу не ходил?- Василёк помотал головой и тихо сказал:
-Разве при храме в далеком детстве.  Очень хотелось- но денег не было.- Евгеша поднял бровь:
-То есть ты не умеешь ни читать, ни писать, ни считать?- Василёк досадливо улыбнулся:
-Я не умею писать и считать. Но читать умею.- Евгеша почесал бошку:
-Ну, в общем, сказать мне тебе нечего.  Если на пальцах- волк горячее, чем человек и потому Логан предлагает погреть Килайю.- Василёк сказал:
- Пусть будет по-твоему. Грея ее ей поможем. Только дай…подержу ее.- Василёк не очень хотел  выпускать Килайю из рук. Она была такой мягкой…такой приятной. Потом Василёк передал ее на руки Евгеше и отправился искать место для костра, найти его было просто, перед ними простиралась снежная равнина. Вскоре Василёк нашел множество поваленных бревен и между ними сделал место для костра, разгребая снег руками. Потом обложил импровизированный очаг камнями и пошел за сушняком, набирая его про запас- два или три дня леса рядом не будет.  Вернувшись, он положил часть сушняка в  «очаг», часть перевязал и оставил. Надо было озаботиться питанием перед тем, как Василёк будет звать коней, связки у него не резиновые.  Потому Василёк пошел в лес, ища ягоды и съедобные корешки, раскапывая снег не хуже оленя. Набрав все, что смог, он вернулся. Евгеша встретил его:
-Василёк, это все, что ты смог сделать? Ну , ты ж ловкий,  сможешь и оленю из засады хребет сломать.- Василёк поморщился:
-Не убиваю я зверей.  Я скорее падаль буду есть, чем невинную душу сгублю.- Евгеша скорчил рожу:
-Фу. Падаль. Даже не буду спрашивать, ел ли ты ее на самом деле.- Василёк хмуро отвернулся и развел костер, тот быстро растопил снег вокруг. А Василёк отошел на холм, сунул два пальца в рот и вдруг как свиснет! У Евгеши аж уши заложило. Но ничего не произошло, тогда Василёк свистнул второй раз. Опять ничего не произошло, а Василёк присел и приложил ухо к земле. Шум был. Вскоре их коньки будут здесь. Только двигались они странно, как-то зигзагами. Васильку определенно казалось, что здесь замешан его недавний знакомый.  Он отошел, достал трубку , закурил. Сейчас он курил больше от тоски, чем по желанию. Его сердце буквально кровью обливалось, когда он смотрел на бесчувственную Килайю.  А на глаза наворачивались слезы. Василёк покопался за пазухой и вытащил ракушки, странно, но те не вывалились во время его плавания.

Василёк лежал, не двигаясь, и смотрел во гладь реки.  Евгеша окликнул его:
-Эй, да чего такой смурной?- и поймал себя на том, что использовал слово Василька. Тот сел на камне и улыбнулся:
-Да ничего- он мило отряхнулся и пошел в лагерь. Евгеша на всякий случай пошел за ним прямо след в след. Как только Василёк увидел Килайю, он охнул и подбежал к ней, тут же начал тормошить сумки, искать травки.  Нашел, подошел к речке, набрал воды, вытащил новое бревно, поджег и вскипятил воду, заварил травки. Вскоре получился настой с таким запахом,  что каурка недовольно заржал и со звучным стуком поднялся.  Василёк отпил, поморщился, но в миску налили. Настой просто дико крепкий, но и мертвого поднимет. Он наклонился над Килайей, та хотела махнуть рукой, но была туго  завернута в одеяло Василька. Василёк сел, поднял Килайю, держа ее на руках как младенца и влил ей настой в рот, приговаривая:
-Вот не ругайся на дурака. Дурак свое дело знает. Встанешь скоро и побежишь, ай!- Килайя несильно укусила его за палец и тут же заснула. Василёк осмотрел покусанный палец, затем  посмотрел на каурку:
-Ну что, повезешь меня?- Каурка подумал и радостно заржал. Василёк ухмыльнулся:
-Ну тогда давай именем тебя наречем вечером.- конь согласился, подняв уши, Василёк залез на него, взяв с собой Килайю. Через седло ее перекидывать было неэтично, сидеть она не могла, так что Василёк осторожно положил ее перед собой, держа обеими руками, а ногами управлял конем. Пора было двигаться, Василёк нажал на бока коня ногами и тот резво понесся вскачь.
С конем они стали двигаться быстрее, но впереди особого разнообразия не было- снежная равнина, да и только. Василёк гнал коня как мог, хотя и видел, что после гадкого питья Килайе стало намного лучше. Но еще одну ночь ей придется провести так. Евгеша завидовал Васильку, который сидел без узды, без седла на почти незнакомом коне и тот слушался его как родную маму, а еще несся с такой скоростью, что Василёк его одергивал, так как остальные не поспевали. Василёк перебирал в голове имена: Ветерок, Озимень, Зимовиц…

Василёк  внимательно следил за окрестностями. И с горечью думал о том, что  работа его, как проводника, заканчивается. Буквально четыре дня- и они на месте. Но Василёк не понимал, что будут делать они у Границы.  До следующей стоянки они добрались через полдня, Василёк не хотел останавливаться, потому что в этих краях было много нечисти, так как когда-то тут была великая битва.  И мертвецы бродили до сих пор. Может, они и вызвали болезнь Килайи? Парень задумался, смотря на Килайю. Та выглядела неважно, на щеках был нездоровый  румянец.  Привал наступил тогда, когда Василёк заметил, что Эшли свалился. Он слез с коня, похлопал его по холке и шлепнул по крупу, отправляя самому искать себе еду.  Килайю, он положил на расстеленный плащ, тут же разжег костер. Сел около нее. Достал ракушки, отбирая однозначно красивые и те, что сгодятся для Василька.  И пока перебирал, в голову Василька пришла мысль:
«А не сделать ли мне ей оберег? Вот ей-богу, полезнее будет всяких ожерелий. А нить да кисточку совью из собственных волос» - Василёк  осторожно коснулся шеи Килайи, меряя ее обхват, потом  лезвием, одолженным у Евгеши, обрезал у себя самую длинную прядь, поймал, завязал узлом на конце и принялся плести «косичку», но настолько туго, что волосы почти становились одним целым.  но это было только начало работы. Как только Василёк доплел «косичку», он убрал ее, она должна чуть полежать. Зачем начал выбирать  ракушки, чтобы подходили по свойствам, отобрал, остальные сложил. Посмотрел с ухмылкой на медленно седеющую прядь. Так всегда бывало с волосами, состриженными у слуг Ориконовых. Если их срезал владелец, они седели, так как  наполнялись жизненной энергией, а у всех слуг Ориконовых, еще не готовых к смерти, волосы были седые. Если их срезал кто-то другой- они становились «цвета смерти» этого слуги Ориконова и силу теряли. Василёк ощутил легкое покалывание, ну да, он, фактически, отдавал Килайе свою жизненную энергию. Тогда Василёк осторожно взял плошку из-под краски из мешка и наполнил водой, положил туда «косичку», бывшую около трех сантиметров в ширину. Затем взял все и подошел поближе к Килайе. Такие обереги делаются не в священных чащах или у алтарей, а прямиком у того, кому делают, чтобы защитить от проникновения посторонних сущностей. Василёк начал заговор, у него была хорошая память,  да и его многому научили в детстве:
-Ой да лети за гора, за лета, за просторные луга мой заговор от чумы лихой от крысы-погани, светлой песнею лети…- и наблюдал за водой. Он такое делал первый раз, но, кажется, получалось- косичка твердела, становясь  будто из мягкой кожи и ужималась, становясь около сантиметра в ширину. Василёк достал ее, а воду выпил и положил свое приобретение за пазуху- пусть отлежится.

офф. Да, я не ошиблась. Шестью. У алинарийских эльфов шесть рук.
Василёк сказал:
-Они не мертвые. Они проклятые.- затем  окликнул Шляпников:
-Зачем вы сюда пришли? Здесь нет ваших владений!- средний открыл рот:
- Ты же понимаешь, ра’ма’ам, что тут столько еды…как тебе самому есть не хочется? Мы вас почуяли еще из Золотого Города. - Он почти лежал на границе,  на правой руке его четко было выражено клеймо. Василёк обратил на него взгляд. И вздрогнул. Он знал это клеймо. Это было клеймо эльфийского рода  Каппу, Василёк знал его не понаслышке, потому что был на их каторге и его самолично шестью руками отстегал эльфийский наследник- Мор’ату  Кораф Каппу, в ту пору, когда Василёк еще пытался бунтовать и хотел сбежать с каторги . Василёк спросил:
-Вас  к нам заслали, али сами подоспели?- Шляпник потянулся:
-А с чего бы мне тебе отвечать? Твоя защита меркнет, ра’ма’ам.  Люди не умеют защищаться.  Мне достаточно ударить- и она рухнет.- Василёк нахмурился. Юлит, значит.  Но ничего,  он тоже не признал в Васильке Ориконова слугу, своего брата по проклятью.  Но Василёк не умел хитрить. А потому сказал:
-Ну что ж, мы действительно не в надежной крепости и не за крылами .  Как тебя звать, ре’а? Как тебя зовет твоя хозяйка? - Василёк спокойно сел, доставая трубку. Заинтересованные Шляпники тоже сели. Жесты  у них были поразительно похожи.  Шляпники могли бы напоминать зомби, если бы не интересный факт насчет их глаз: у всех, кроме долговязого глаза были насыщенного оранжевого цвета, обсыпанные синими зрачками.  А у долговязого радужка была размером со зрачок обычного человека, а белок был белым, даже слегка желтоватым. Что свидетельствовало о том, что он уже давно обращен, не меньше пятнадцати лет как.Шляпники и слуги Ориконовы, в сущности, были одним и тем же по замыслу..

Долговязый поклонился с идиотской гримасой:
- Сломанный, сын а’Моа, внук Хорндур, порученный  Лкаи Кораф Каппу. – Евгеша прошептал на ухо Васильку, он сидел как раз рядом с ним:
-Мы бы уже десять раз сдрапали, пока вы любезничаете. – тут Шляпник не выдержал, он начал скрестись в щит. Существо медленно  приближалось, Василёк в это время уже резал палец, проливая на оберег ровно девять капель своей крови, и быстро надевал на Килайю. Сломанный завыл, опираясь своим костлявым телом не дребезжащий щит:
-Что ты делаешь…что ты делаешь? Там так вкусно…она такая новая…- Василёк сказал:
-Так вас наказали! Потому вы и прилетели за много миль сюда. – Сломанный улыбнулся:
-Ты прав. Вот что. Если ты нам их отдашь, мы разделим с тобой трапезу. Ты ведь тоже голодный?  По глазам вижу- очень голодный. Ты ведь тоже стремился к этой энергии? Так мы вас и нашли. И ее ты тоже отдашь. Она ведь наша. Мы ее сделаем своей сестрой.-  тут Евгеша схватил меч и со всей дури бросился на Шляпников,  одурев от страха.  Шляпник просто вытянул руку вперед и Евгеша завис перед ним, Шляпник протянул руку к нему и сжал в кулак. Парень повалился, корчась в судороге и стер ногой границу круга.  Василёк онемел от ужаса. Шляпники подступали, наслаждаясь превосходством.  Василёк разрывался: он мог их прогнать, если коснуться одного из них, но тогда все увидят. Все снова увидят! Василёк был знаком с компанией еще до того, как представился им. Именно Василёк напугал их в лесу в первый день прибытия.  Потому что учуял энергию, и схватился за нее.   Парень стал медленно отходить. Ярила рыл копытом землю от ярости. Василёк закрыл собой Килайю:
-Рано еще.  Не отдам ее вам. – Шляпники окружали, а Василёк совсем потерялся. И тут с его глазами начало твориться что-то странное. Сильное проявление эмоций выдало то, что он не хотел выдавать. Радужка Василька в левом глазу то уменьшалась до размера зрачка, то увеличивалась. Правый глаз тоже вскоре подключился и Василёк это чувствовал. Вместе с этим росло жуткое чувство, что Василёк- это  существо той же расы, что и Сломанный, слишком много у них было похожего.

Шляпник остановился:
-Вот это сюрприз.  Ты – брат наш. Слушай, забудь про этих смертных и наешься до отвала. Тут тебе лет на двести хватит, мы готовы уступить тебе вон того- он показал на Евгешу:
-Ну или ее- он показал на Рейзу. Василёк сказал:
-Никто сегодня не пострадает. Ни вы, ни они. Вы не заберете никого. Уходите во мрак- Четверо относительно маленьких (2 метра) Шляпников с глухим рычанием двинулись к Васильку, но Сломанный остановил их:
-Постойте. Мне это начинает нравиться- он  подошел к Васильку, Сломанный был около четырех метров ростом, так что Василёк выглядел тощим ребенком по сравнению с ним. Евгеша пришел в себя, он сел и тут же замер, смотря на поражающую сознание картину. Шляпник смотрел на скованного страхом Василька:
-Ты пытаешься быть героем,  но зачем? Ты такой как мы.  Скажи, зачем тебе это?  Они никогда не смогут принять тебя.   Она никогда не примет тебя.  Как думаешь, что они сделают, если увидят тебя таким, как ты есть? Вон та прелестная светловолосая дама уже едва не всадила тебе меч в спину. Ты сильнее их. Стань нашим, брат, и обретешь то, что захочешь. Перекуем и ее- будет тебе жена –Василёк тихо ответил:
-Я не ваш, уж простите меня.  И не могу я жениться. Разве что меня в мужья кто-то возьмет. – Шляпник отступил со смешком. Его миньоны двигались вперед, один из них вытянул руку в сторону Энжел..